Тарутинский марш, или тайный маневр кутузова. Тарутинский маневр (краткое описание) Кто и когда совершил тарутинский маневр

Тарутинский лагерь Усиление и устройство армии. – Изобилие и веселость в лагере. – Частности о Князе Кутузове. – Меры осторожности. – Расположение ополчения 1-го Округа. – Прибытие в Тарутино Донских полков. – Высочайший рескрипт о начатии наступательных

Тарутинский манёвр

Тарутинский манёвр Наполеон не напал на Кутузова при отступлении русской армии от Бородина к Москве не потому, что считал войну уже выигранной и не хотел попусту терять людей, а потому, что он опасался второго Бородина. Схема первого этапа Отечественной войны 1812-го

Тарутинский бой

Тарутинский бой После отхода от Москвы армия Кутузова к началу октября расположилась в укреплённом лагере близ села Тарутина за рекой Нарой (примерно на границе Московской области к юго-западу от Москвы). Русская армия получила отдых и возможность пополнить

Фланговый маневр 1812 , марш манёвр русской армии во время Отечественной войны 1812 от Москвы к Тарутино (село на р. Нара, 80 км к Ю.-З. от Москвы), проведённый под руководством ген.-фельдм. М. И. Кутузова 5-21 сент. (17 сент.- 3 окт.).

После Бородинского сражения 1812, когда стало очевидно, что удержать Москву оставшимися силами невозможно, М. И. Кутузов наметил план, к-рый состоял в том, чтобы, оторвавшись от наполеоновской армии и заняв по отношению к ней фланговое положение, создать угрозу франц. коммуникациям, не допустить противника в юж. р-ны России (не разорённые войной) и подготовить рус. армию к переходу в контрнаступление.

Свой план Кутузов держал в большой тайне. 2(14) сент., оставив Москву, рус. армия направилась на Ю.-В. по Рязанской дороге. 4(16) сент. после переправы через Москву-реку у Боровского перевоза Кутузов под прикрытием арьергарда ген. H. H. Раевского неожиданно повернул гл. силы рус. армии на 3. Казакам арьергарда удалось демонстративным отходом на Рязань увлечь за собой авангард франц. армии. 7(19) сент. рус. армия прибыла в Подольск, а через два дня, продолжая фланговый марш-манёвр,- в р-н д. Красная Пахра. Оседлав Старую Калужскую дорогу, рус. армия расположилась лагерем и пробыла здесь до 14 (26) сент. В сторону Москвы был выдвинут авангард ген. М. А. Милорадовича и отряд H.H. Раевского; выделены отряды для партиз. действий.

Потеряв рус. армию из виду, Наполеон разослал сильные отряды по Рязанской, Тульской и Калужской дорогам. Несколько дней они разыскивали Кутузова, и только 14(26) сент. конница маршала И. Мюрата обнаружила рус. войска в районе Подольска. В последующем Кутузов скрытно (в основном ночью) совершил отход по Старой Калужской дороге к р. Нара. 21 сент. (3 окт.) рус. войска остановились в р-не с. Тарутино, где заняли новую укреплённую позицию (см. Тарутинский лагерь). Блестяще организованный и проведённый Т. м. позволил рус. армии оторваться от армии Наполеона и занять выгодное стратег, положение, обеспечившее ей подготовку к контрнаступлению.

В результате Т. м. Кутузов сохранил сообщение с юж. областями России, что позволило усилить армию, прикрыть оружейный завод в Туле и базу снабжения в Калуге, поддерживать связь с армиями А. П. Тормасова и П. В. Чичагова. Наполеон вынужден был отказаться от удара на Петербург и в конечном итоге, оставив Москву, отступать по Старой Смоленской дороге, т. е. через уже разорённые войной р-ны. В Т. м. проявился выдающийся полководческий талант Кутузова, его умение навязать пр-ку свою волю, поставить его в невыгодные условия, добиться перелома в войне.

Д. В. Панков

Использованы материалы Советской военной энциклопедии в 8-ми томах, том 7.

Тарутино — Тирион

Наконец 18 октября на рассвете нас поразил необычайный шум на нашем фланге, по ту сторону ручья, впереди 2-го кавалерийского корпуса. Этот первый шум, за которым быстро последовали звуки выстрелов, указал нам, что мы атакованы неприятелем. Живо вскочили мы на коней, ежеминутно ожидая атаки, но таковой не последовало; все силы русских устремились на наших соседей, которые не были, подобно нам, ограждены с фронта оврагом ручья, перейти который впереди нас и скрытно от наших постов было не только трудно, но прямо невозможно.

Король Мюрат немедленно бросился к атакованному пункту и своим присутствием духа и мужеством приостановил начавшееся отступление. Он бросался на все биваки, собирал всех попадавшихся ему всадников и как только успевал набрать таковых с эскадрон, так мгновенно бросался с ними в атаку. Наша кавалерия обязана своим спасением именно этим последовательным и повторенным на нескольких пунктах атакам, которые, остановив неприятеля, дали войскам время и возможность осмотреться, собраться и пойти на неприятеля. Как раз в то время, когда 1-я линия была захвачена врасплох и обойдена, а на задних линиях разбуженные шумом люди вскакивали на лошадей, появился Мюрат и, собрав все, что только было под руками, бросился с ними в атаку во все стороны, чем не только поправил наше положение, но и восстановил бой в нашу пользу.

В течение всей своей военной карьеры Мюрат, прозванный «баловнем победы», не был никогда ранен до этого дня, когда впервые пролил он кровь свою. Он получил удар донской казачьей пикой в бедро, и только его короткий плащ, которым он покрывался сверху, скрыл следы его крови. Он умолчал о своей, впрочем легкой, ране и только по окончании дела показал ее своему доктору.

Заслуги Мюрата в эту ночь и последующий день мало известны и не оценены должным образом. Мюрат соединял в себе одновременно искусство генерала, лихость обер-офицера и отвагу солдата.

Несмотря на все свое мужество, он был вынужден отступить перед превосходящими силами противника, так как хотя мы и сохранили свою организацию, сохранили еще названия своих корпусов и дивизий, но дивизиями уже не были… Увы! Мы были только остатками этих прекрасных многочисленных корпусов, вторгнувшихся в Россию. Эскадроны в 130 человек имели теперь от 18 до 24 чел., и число людей в дивизии не достигало нормы таковых даже для полка.

Вот до какой численности были мы доведены, продолжая слабеть с каждым днем, между тем как неприятель, находясь в центре своего отечества, получал каждый день подкрепления.

Тарутино — Гриуа

18 октября на рассвете, когда я спал крепким сном, растянувшись на лавке, один в дымной избе, меня разбудили звуки перестрелки. Я подумал сначала, что упражняются в стрельбе новобранцы русского лагеря; но скоро мне показалось, что звуки эти ближе обычных. Я открыл окно рядом с собою, т.е. поднял крошечные, как у курятника, деревянные ставни и увидел по ту сторону оврага наши ведеты в перестрелке с неприятельскими стрелками. Был густой туман, и я предположил, что к нам подошли русские патрули. Но перестрелка была слышна и в других местах, и на обоих берегах по всему лагерю трубили. Значит, начиналась серьезная атака. Я приказал артиллеристам немедленно закладывать лошадей; отослал своего лакея и экипажи свой и Жюмильяка в тыл и отправился со своим адъютантом и ординарцем в передовую часть лагеря. Наши конные форпосты стягивались уже к своим полкам, вступившим в битву. Мы некоторое время наблюдали. Наконец русские войска заколебались и разорвавшийся туман позволил нам увидать, как их ряды, маневрируя, надвигались на нас. Я направил против них огонь артиллерии, русские ответили, и вдоль всего фронта завязалось сражение.

На наше счастье, генерал Лауссэ был уже несколько дней болен и не мог сесть на лошадь; он уехал в карете в тыл, и командование перешло к генералу Шастелю, отличному воину, в котором храбрость соединялась с большой опытностью и хладнокровием. Он выбрал диспозицию, казавшуюся ему самой удачной, чтобы отразить нападение; распорядился даже сделать несколько кавалерийских атак. Но силы были не равны, и ему пришлось позаботиться о том, чтобы отступить и не быть разбитыми. Мы занимали крайний правый фланг, и неприятель легко бы мог обойти нас, если бы сосредоточил свой первый натиск против левой части нашей цепи, в которой стоял 2-й кавалерийский корпус.

Вначале русские врубились в стоявшие здесь полки и захватили большую часть артиллерии. Но явился Мюрат со свежими войсками, он возобновил битву, удержал русских, и отступление обошлось без смятения. С некоторых пор позади нас гремела канонада; это неприятель прорвал нашу цепь и занял овраг, через который нам надо было перейти, чтобы отступить к Москве. После горячего сражения его прогнали дивизии поляков и генерала Фридрихса, стоявшие неподалеку. При этой атаке русские захватили часть нашего обоза, помещенного в тылу позиции, между прочим человека и вещи Жюмильяка. Мои каким-то образом спаслись, и я был приятно удивлен, когда нашел их вечером.

На правом фланге, где стоял мой корпус, мы отступили после долгого сопротивления, в полном порядке и под прикрытием огня моей артиллерии, переходя с одной позиции на другую. Король Мюрат долгое время был с нами; он был даже слегка ранен в руку. Некоторые из его экипажей не отъехали вовремя в тыл и могли теперь помешать нашим движениям. Он приказал солдатам сжечь их, что они и исполнили, поделив предварительно между собою то, что было в этих экипажах. Он лично подбодрял их и смеялся над тем, что они с такой поспешностью исполнили его приказание.

Не знаю, какая несчастная случайность помогла артиллеристам достать в этот день водки. Я заметил это, когда при первых выстрелах отправился к парку и приказал ротам собираться и садиться на лошадей. Хлебная водка - настоящий яд, и она уже оказала действие на нескольких солдат. Заметно оно было и на офицерах. Один из лучших, обычно вполне трезвый капитан при разговоре со мною упал почти без чувств. Другой был приблизительно в таком же состоянии. Таким образом тяжело было вести дело: как заставить слушаться или хотя бы понимать приказания людей, утративших ясность сознания?

Сражение началось на рассвете и кончилось только, когда стало темнеть. Отступив мили на четыре, мы заняли позицию за речкой около большого села, которое называется, кажется, Вороново; мы расположились здесь на биваках; встревоженные последствиями, какие могло иметь это дело, мы были все же очень далеки от мысли о длинном ряде ужасов, ожидающих нас. Увы! Это дело было только предвестием наших бед; начиналось злосчастное отступление.

19-го неприятель не показывался, и мы заняли позицию на несколько миль ближе к Москве у Красной Пахры. На другой день мы хотели идти дальше, когда увидали движущиеся длинные колонны нашей армии, покинувшей Москву накануне после известия, о нашей битве и шедшей на соединение с нами.

Фрагмент воспоминаний опубликован в кн.: Французы в России. 1812 г. По воспоминаниям современников-иностранцев. Составители А.М. Васютинский, А.К. Дживелегов, С.П.Мельгунов. Части 1-3. Москва. Издательство «Задруга». М., 1912; Современное правописание выверено по кн.: Наполеон в России в воспоминаниях иностранцев. В 2 кн. М., Захаров, 2004.

Тарутино — Роо

За два дня до сражения в нашем полку оставалось очень мало народу. Строевых: командир, два штаб-офицера, один штаб-ротмистр, пять лейтенантов, четыре вахмистра, пять унтер-офицеров, шестнадцать егерей; нестроевых: старший врач, младший врач, лазаретный служитель, два полковых кузнеца и один денщик. Таково было наше положение, когда ранним холодным и туманным утром 18 октября еще до рассвета нас разбудили два пушечных выстрела; одно ядро упало близ моего места и разорвалось, не причинив вреда. Быстро сели мы на коней, которые после полуночи всегда стояли у нас взнузданными; оглянувшись, мы увидели неприятельские ряды уже перед нашим лагерем, а позади него большими отрядами носились казаки.

Русские пушки развили сильный огонь, прежде чем успела тронуться с места хоть одна из наших - половина лошадей у нас пала - и прежде чем успел собраться небольшой наш отряд. Общее наше состояние было настолько плачевно, что я думал, что русские просто захватят нас и отведут в плен; только впоследствии я узнал, каким чудом этого не случилось. А именно: проворность и быстрая решимость короля помогли ему так ловко использовать кирасир и другие мелкие отряды кавалерии, что удалось отвратить самое ужасное.

В начале боя замешательство было настолько велико, что каждый, как мне показалось, ищет выхода, как бы ускользнуть от казаков, уже наседавших на нас. Вот почему я с обоими своими помощниками поторопился к ближайшему краю леса, где перед этим стояла польская пехота, и укрылся там на некоторое время. Отсюда мы отчетливо видели всю схватку и как наши отступали, обороняясь; мы видели, как русские бросились и захватили 36 пушек, стоявших за кирасирским лагерем. Половина пушек даже не была взята на передки.

Наше положение было настолько плачевно, что если бы русские вместо рассвета явились часов в 10 или 12, когда основное ядро наших войск отправлялось вооруженное и с пушками на фуражировку, то они могли бы захватить наш лагерь, не прибегая к оружию.

Нам троим пришлось расстаться с лесом и тоже обратиться вспять. Вскоре мы нашли свою горсточку, все еще именовавшуюся полком, вместе с другими, именовавшимися совместно бригадой. Примчался адъютант короля с приказанием бригаде начать атаку. Приказание исполнили. Двинулись вперед, не нападая, а только маневрируя. До сих пор в нашей горсточке был легко ранен только один офицер, других потерь в это утро не было.

Но вот мы все трое, частью вследствие неуправимости наших жалких кляч, частью вследствие темноты места, где маневрировал наш отряд, попали поперек дороги одному польскому ротмистру, про которого мы уже давно знали, что он терпеть не может немцев. Он так и закипел от гнева и досады, когда мы очутились возле него, разлетелся на нас, размахивая кругом себя, ранил до крови младшего врача Майера и лошадь третьего и с искаженным от злобы лицом стал грозить и ругать меня и натворил бы еще больше, если бы позволило время и пространство.

Тем временем пехота и артиллерия действовали вовсю; лагерная наша стоянка была уже далеко от нас, и, когда наша горсточка снова остановилась, мы поехали принести жалобу и потребовать удовлетворения. Утешение и сожаление мы встретили у всех, ну а насчет удовлетворения нас попросили пока повременить.

Так как ходом этой битвы все мы отодвигались назад, то на нашей стороне было немного раненых; посреди этих немногих оказался тот польский ротмистр, который так бессовестно обошелся с нами. Небольшая пуля пробила ему левое предплечье и раздробила кость… Из врачей оказались тут только мы; мы были человечнее его и наложили ему повязку; хотя повреждение требовало ампутации, но ее некогда было сделать за спешностью отступления.

Разные хирургические занятия, а потом поиски фуража для обессилевших лошадей в каком-то лагере по левую сторону большой дороги, ведущей к Москве, наконец, наступление ночи - все это привело к тому, что я здесь в первый раз потерял свой полк и наши войска.

Пушечная пальба давно прекратилась, вернувшиеся по дороге раненые, кавалеристы на скверных лошадях, конюхи с подручными лошадьми и армейские чиновники уверяли, что отступление наших продолжается.

Так как по дороге нас не нагоняли сомкнутые отряды, то мы заключили отсюда, что король выбрал путь, по которому мы прошли 4-го и 5-го числа, и эта догадка привела нас к решению продолжать наше отступление по дороге вместе с этим обозом.

Таким образом, этот до сих пор еще вызывающий во мне содрогание лагерь на речке Черничне, у деревни Тетеринки , где стояла наша дивизия и я с последним остатком нашего полка, был конечным пунктом нашего трудового похода в глубь России и 18 октября было тем днем, когда мы вынуждены были начать отступление. Этот покинутый нами лагерь являл собою в эту войну решительно самое ужасное и страшное зрелище; во всяком случае, он был для русских первой картиной, по которой они могли точно и правильно судить об истинном нашем положении.

У нас не было ни шалашей, ни бараков, ни палаток. Несмотря на уже холодные октябрьские ночи, все лежали под открытым небом, - в конце концов, даже на голой земле, ибо соломы не было. Огромное количество лошадей, по большей части наполовину ободранных в пищу людям; окрестные деревни, совершенно опустошенные и выжженные; отрепье одежды, обломки повозок, остатки сбруи и всего, что обычно бросает армия, близкая к расстройству и гибели; наконец, трупы умерших в лагере, оставшиеся без погребения, и двухнедельные нечистоты людей и лошадей - таковы были отвратительные остатки нашего плачевного пребывания.

Это пребывание с его трудными фуражировками стоило нам половины уцелевших к этому времени людей и лошадей, а битва и трехдневное наше отступление, пока нам удалось присоединиться к войскам, шедшим из Москвы, вызвали окончательный распад полка, к которому я принадлежал.

Тарутино — Дедем

Русские настигли наш авангард 18 октября около Воронова, они отбили у генерала Себастиани часть его артиллерии и окружили короля вместе со всем авангардом. Осталась только часть дивизии Фриана, под командой генерала Дюфура, проявившего в данном случае чудеса храбрости и находчивости. Русские генералы оказывали нам всевозможные любезности. Король послал генерала Дери сказать, что благодаря расположению русских ведетов его генеральная квартира была в опасности, тогда граф Кутузов попросил генерала Дери самому проехать по линии с его флигель-адъютантом и разместить русские ведеты, прося передать королю, что он сделает все, чтобы только доказать свою преданность и уважение Его Величеству.

Но как только появилась возможность вновь возобновить враждебные действия, он сейчас же захватил королевских конюхов, под предлогом, что они перешли пограничную линию. Король рассердился и требовал выдачи своих людей, предупреждая, что в противном случае он будет считать перемирие нарушенным. Русские поймали его на слове и, не ответив ничего, атаковали его на другой же день. Стали говорить о нарушении слова и гнусности этого поступка, но дело было сделано тонко, и русские выкинули с Неаполитанским королем тот же маневр, и даже на более законном основании, как он сам это сделал с принцем Ауерспергом на Дунайском мосту перед битвой при Аустерлице.

Надо отдать справедливость Неаполитанскому королю, он за несколько дней до этого предупреждал императора, что русская армия получает значительные подкрепления и что если она атакует его, то он не сможет удержаться; он говорил, что в его полку чувствовался недостаток всего, что солдаты и офицеры были утомлены и измучены; король даже предсказывал всевозможные несчастья, но император не поверил ему и не обратил никакого внимания на его слова…

Фрагмент воспоминаний опубликован в кн.: Французы в России. 1812 г. По воспоминаниям современников-иностранцев. Составители А.М. Васютинский, А.К. Дживелегов, С.П.Мельгунов. Части 1-3. Москва. Издательство «Задруга». М., 1912; Современное правописание выверено по кн.: Наполеон в России в воспоминаниях иностранцев. В 2 кн. М., Захаров, 2004.

Тарутинский маневр русской армии под командованием Михаила Илларионовича Кутузова является одним из выдающихся достижений военного искусства. В результате маневра стратегическая обстановка была окончательно изменена в пользу русской армии. Русские войска не только оторвались от противника, но получили время на необходимый отдых, укомплектование и вооружение. Русское командование обеспечило себе связь с резервами и базами, которые находились в Калуге, Туле и Брянске, прикрыли их от французов. Тарутинский маневр был высоко оценен современниками, причём не только в русской армии, но и противником. Наполеон Бонапарт назвал маневр движением, которое поставило французскую армию в затруднительное и даже ужасное положение.

Ещё на военном совете в Филях 1 (13) сентября, после того как было принято решение оставить Москву, возник вопрос о направлении отхода армии. Беннигсен и Толь предложили сразу перейти на Калужскую дорогу без захода в Москву. Но производить этот маневр на виду у врага было неверным шагом. Барклай де Толли предлагал отходить в сторону Владимира или Нижнего Новгорода с целью перехода к Твери для прикрытия Петербурга. Однако в таком случае Наполеон получал возможность идти к Калуге и Туле. Кутузов на совете не высказал своего мнения, согласившись с тем, что нужно отходить в сторону Рязани. Поэтому войска шли из Москвы через Рязанскую заставу и после неё двумя колоннами двинулись по Рязанской дороге.

Первая ночёвка была сделана в деревне Панки 3 сентября. Одновременно по Нижегородской дороге были направлены обозы, его должен был прикрывать крупный кавалерийский отряд под началом Винцингероде, который в дальнейшем направлялся на Петербургскую дорогу. Вечером 3 (15) сентября войска получили диспозицию на марш к Боровской переправе через Москву-реку, где, переправляясь, должны были разбить лагерь. Обоз направлялся до Бронниц под прикрытием казаков. После дневки армия неожиданно повернула на запад и двинулась к Подольску.

Только теперь Кутузов раскрыл свой замысел. 3 сентября он сообщил Фердинанду Винцингероде, что 4-го собирается сделать переход по Рязанской дороге, вторым переходом выйти на Тульскую, а оттуда на Калужскую дорогу на Подольск. 4 (16) сентября Кутузов в рапорте государю Александру раскрыл значение своего маневра. Он хотел защитить военные заводы Брянска и Тулы, продовольственные и иные ресурсы, сохранить связь с армиями Тормасова и Чичагова. В этот же день главнокомандующий направил квартирмейстеров для рекогносцировки позиции при Подольске. Милорадовичу был отдан приказ послать отряд казаков на Тульскую дорогу.

В результате маневра русской армии французы потеряли соприкосновение с ней. 11 (23) сентября Кутузов написал императору Александру о том, что армия, делая после переправы через Москву-реку фланговое движение на Старую Калужскую дорогу, для скрытности своего движения совершала ложные движения конницы, делая демонстрации к Коломне, Серпухову. Французское командование не имело представления о направлении отхода русской армии. Французский авангард Клаперада принял отход двух кавалерийских полков по Владимирской дороге за движение главных русских сил и двигался за ним. К 5 (17) сентября французы дошли почти до Покрова. Части Себастиани таким же образом были увлечены казаки и следовали за ними по Рязанской дороге почти до Бронниц. Михаилу Кутузову удалось кавалерийскими силами, которые были приняты противником за русский арьергард, совершенно дезориентировать французское командование. Затем русская кавалерия ускользнула. Маршал Иоахим Мюрат был вынужден 9 (21) сентября доложить Наполеону о том, что русская армия потеряна.

У французского императора возникло подозрение о том, что Кутузов готовит внезапный удар. Наполеон приказал во что бы то ни стало найти русскую армию. Дивизия Дельзона была направлена на север, к Дмитрову, 3-й корпус Мишеля Нея – на восток, к Богородску, 1-й корпус Луи-Николя Даву – на юг, в Подмосковье. Мюрат, Понятовский и Бессьер в течение пяти дней разыскивали войска Кутузова южнее Москвы. Только 14 (26) сентября французы наткнулись на русских у Подольска. «В этот день 26 сентября мы снова обрели русских, - сообщает генерал Мишель Мари Клапаред, - которые словно канули в пропасть с того момента, когда мы видели их на вершине холма у Богородска».

Русская армия подошла к Подольску ещё 6 (18) сентября. Позиция была удобной для сражения. Она позволяла разбить как силы Мюрата, так и отряды Понятовского и Бессьера, если бы они отважились атаковать русские войска. Однако в случае боя Наполеон довольно быстро мог подвести свои войска к Подольску. Поэтому Михаил Илларионович решил отвести войска к Красной Пахре. Арьергард армии располагался на Боровском перевозе до 7 (19) сентября, а ночью этого дня оставив посты на самом перевозе, быстрым маршем отошел вслед за основными силами армии. Противник не смог обнаружить этого движения и преследовал кавалерийское прикрытие, отступающее по Рязанской дороге до самой Бронницы.

Под прикрытием части сил, располагавшихся на Коломенской дороге, русская армия 8 (20) сентября перешла на позицию к Красной Пахре, где стояла лагерем до 15 (27) сентября. Главные силы расположились южнее Красной Пахры, авангардные отряды были выставлены на направлениях, где мог появиться неприятель. Первый авангард под началом Милорадовича стоял на реке Десне, он прикрывал армию со стороны Москвы. Второй авангард под командованием Раевского вел наблюдение со стороны Подольска. Кроме того, дозорный отряд был направлен к западу от Красной Пахры. Позиция у Красной Пахры была также удобна, как у Подольска, но имела тот же недостаток – Наполеон в случае столкновения русской армии с передовыми частями французской армии мог быстро перебросить подкрепления. Поэтому Кутузов счёл целесообразным перевести войска на новую позицию – к Тарутину. Расположение войск у Тарутино повышало их защищенность и давало возможность в случае необходимости быстро развернуть армию в нужном направлении.

10 (22) сентября Наполеону сообщили о появлении казаков на Можайской дороге. Это чрезвычайно встревожило французского императора, и он отдал указание о проведении более энергичной разведки, об усилении охраны коммуникаций. Наблюдение за Можайской дорогой Наполеон возложил на генерала Филиппа Антуана д’Орнано, Жан-Батист Бессьер был направлен на Калужскую, Юзеф Понятовский и Мюрат - на Тульскую дорогу к Подольску. Таким образом, Наполеон допускал вероятность выхода русских войск на его коммуникации и готовился к новому столкновению.

Выполняя приказ Наполеона, Мюрат и Бессьер начали активные поиски. Французы появились в районе Подольска и на реке Десне 10 и 11 (22 и 23) сентября. Обнаружив 14 (26) сентября русские войска, Мюрат начал нажимать на фланговый авангард Раевского, стараясь обойти его с юга. Появление сил Мюрата и появление корпуса Бессьера на Десне ускорило решение Кутузова об отходе к Тарутино. Беннигсен и Барклай де Толли выступили против этого решения. Барклай де Толли считал, что позиция у Красной Пахры позволят принять бой. Беннигсен предлагал начать наступление и разбить силы Мюрата. Однако Михаил Кутузов отклонил эти предложения и отдал приказ об отходе. При обсуждении выбора новой позиции Беннигсен предложил отойти к Боровску или Малоярославцу. Но Кутузов выбрал позицию у Тарутина на том основании, что она одновременно близка и к Боровску, и к Малоярославцу, и позволяла контролировать Старую Калужскую, Тульскую и Рязанскую дороги. 21 сентября (3 октября) русская армия расположилась лагерем у села Тарутина в 80 км от Москвы.

Для Тарутинского лагеря было выбрано весьма удобное место южнее реки Нары. С фронта позиция была защищена рекой и семью батареями; правый фланг располагался на высотах и ограждался оврагом, кроме того усилен тремя батареями. Левый фланг примыкал к густому лесу и прикрывался рекой Истьей, а тыл армии – сплошным лесным массивом. Кутузов приказал прорубить ряд просек и устроить завалы для предотвращения возможных обходов с левого фланга и тыла. Позиция была несколько тесной, однако хорошо укрепленной. Войска расположились следующим образом. Между деревнями Гладово и Дедня стояли авангард - 2-й и 4-й кавалерийские корпуса и войска первой линии - 2-й и 6-й пехотные корпуса. Позади стояли войска второй линии – 3-й, 4-й, 5-й и 7-й пехотные корпуса. Позади 4-го пехотного корпуса располагался 1-й кавалерийский корпус. В третьей линии стояли 8-й пехотный корпус и большая часть кавалерии. Была и четвертая линия – там располагались две кирасирские дивизии и резервная артиллерия. Правый фланг русской армии охранялся двумя егерскими полками, левый – пятью. К тому же несколько кавалерийских полков располагалось в ближайших деревнях. Главная квартира армии сначала разместилась в Тарутино, а затем переместилась в деревню Леташевка.

Тарутинский маневр русской армии имел большое значение для исхода войны. Этим маршем Михаил Кутузов сорвал возможное наступление французской армии на Петербург. Имея позади себя 100-тыс русскую армию, Наполеон не имел возможности совершить бросок на север и захватить столицу Российской империи. Вероятность удара в сторону Петербурга существовала: Наполеон направил свою кавалерию в сторону Твери, но затем остановил её у села Чёрная Грязь и вернул к Москве. Теперь стратегическая инициатива была в руках русского полководца.

План контрнаступления

Совершив Тарутинский маневр, Михаил Кутузов задумал грандиозный по масштабам план окружения и уничтожения армии Наполеона. Многочисленная «Великая армия» Наполеона была разбросана на огромном пространстве. На главной коммуникации Варшава - Москва располагались главные силы: австрийский корпус Шварценберга и 7-й корпус Ренье – у Дрогочина; 9-й корпус Виктора и часть 11-го корпуса Ожеро – в Смоленске; 8-й корпус Жюно - в Можайске и главные силы Наполеона – в Москве. Правый фланг у Бобруйска прикрывала дивизия Домбровского. У Риги располагался прусский корпус Макдональда. 2-й и 6-й корпуса Удино и Сен-Сира размещались в Полоцке. В конце августа под началом Наполеона было примерно 350 тыс. штыков и сабель.

Продвигаясь вглубь России Наполеон, проделал большую работу по созданию тыловой базы. Кроме главных тыловых баз, которые располагались на Висле, французы создали четыре линии промежуточных баз. Первая линия была расположена на реке Неман: в Ковно, Олите, Мерече и Гродно. На второй линии была мощная база в Вильно, третья линия располагалась между Березиной и Уллой – в Глубоком, Борисове и Минске. Четвертую линию составляли базы в Витебске, Орше и Могилеве. Кроме того, крупный перевалочный пункт располагался в Смоленске. Сосредоточенные на этих базах и складах продовольствие и боеприпасы позволяли французскому командованию в случае необходимости отойти в район Западной Двины, Днепра и Березины, перезимовать там и начать новую кампанию в 1813 году.

Путей отхода у Наполеона было несколько, но каждый таил в себе определённую опасность для французской армии. Наиболее радикальным решением было отступление по Смоленской дороге. Однако местность там была сильно разорена. Наиболее заманчивым выглядел путь через Калугу на Волынь. Дорога шла по не затронутой войной местности и позволяла соединиться с австрийцами Шварценберга. Но для этого надо было вступить в новое сражение с армией Кутузова. Кроме того, на пути отхода могли появиться войска Тормасова и Чичагова. Смущало Наполеона и поведение австрийцев – Вена не спешила выполнить свои обязательства и увеличить свой контингент для войны с Россией. Пассивность корпуса Шварценберга позволяла Наполеону опасаться всяких неожиданностей. Учитывался и тот факт, что на этом направлении не было ни одной подготовленной продовольственной базы и нужно было рассчитывать только на реквизиции и захват русских запасов. Возможен был отход по линии, идущей севернее Смоленской дороги. В этом случае Наполеон мог соединиться с корпуса Удино и Сен-Сира и выйти на Нижний Неман, где были заготовлены крупные запасы. Но русские войска тогда могли упредить противника у Глубокого или Витебска и нанести удар во фланг.

Некоторые командиры предлагали французскому императору не рисковать и остаться на зимовку в Москве. Но он отклонил это предложение. Наполеон понимал необходимость отхода, но слово «отступление» смущало его, и он оттягивал это решение.

Кутузов думал о полном разгроме противника, ещё находясь в пути к армии, когда его назначили главнокомандующим. Он дал указания Чичагову и Тормасову усилить нажим на правый фланг врага. Этот нажим в сочетании с генеральным сражением у Бородино должен был заставить противника отступить от Москвы. Однако отсутствие надежной связи, которая могла обеспечить надлежащую координацию действий в столь короткое время и отсутствие нужных резервов, не позволили Кутузову реализовать свой план.

6 (18) сентября находясь в Подольске Кутузов повторил свою прежнюю директиву Чичагову. Михаил Илларионович по-прежнему не оставлял идеи об окружении и концентрического удара по противнику. Он требовал от Чичагова как можно скорее соединиться с силами Тормасова и идти кратчайшими путями к Могилеву на Смоленскую дорогу, чтобы перерезать вражеские коммуникации и угрожать его тылу. Тормасову в тот же день была направлена директива обеспечить фланг армии Чичагова от возможных действий корпусов Шварценберга и Ренье. Витгенштейну Кутузов направил подкрепления и поставил задачу сковать своими действиями силы врага на линии Западной Двины, а затем быть готовым к предстоящим наступательным действиям. «Главное поражение» противник Кутузов планировал нанести в районе между Днепром, Березиной и Западной Двиной. Чичагов и Витгенштейн должны были начать наступление, как только Главная армия нанесёт удар с Тарутинской позиции.

Таким образом, главнокомандующий разработал план окружения и уничтожения неприятельской армии в районе междуречья. Кутузов был уверен, что противнику будет отступать именно в этом направлении. Своим Тарутинским маневром Михаил Кутузов предвосхитил возможное движение французских войск через Калугу, или на север. При этом Кутузов не забывал укреплять оборону северных границ Волынской, Киевской, Черниговской и Калужской губерний. Основную роль в этом замысле должна была выполнить Главная армия, а силы Чичагова и Витгенштейна сыграть вспомогательную роль. Однако император Александр вмешался в распоряжения Кутузова, по его мнению, главную роль в разгроме французов должен был сыграть фланговый удар армии Чичагова. Адмирал Чичагов и раньше не спешил выполнять указания Кутузова, а после вмешательства императора, стал вести себя ещё более независимо. Михаил Кутузов в письме к Александру выразил неудовольствие действиями Чичагова и попросил дать тому указание перенести усилия армии на Борисов.

Одновременно Кутузову приходилось вести борьбе с «внутренними врагами», придворной кликой, которая имела своих агентов в армии и пыталась оклеветать главнокомандующего. Приходилось бороться с происками Беннигсена и других лиц, настаивать на их отзыве из армии. Подрывную работу против Кутузова вёл и английский военный представитель в русской армии Роберт Вильсон. Он вёл непосредственную переписку с русским императором и всячески пытался опорочить русского полководца. Британский генерал Вильсон подталкивал русское командование к решительной схватке с французами. Не уступая давлению британца, Кутузов в разговоре с Беннингсеном прямо сказал: «Мы никогда, голубчик мой, с тобой не согласимся. Ты думаешь только о пользе Англии, а по мне, если этот остров сегодня пойдет на дно моря, я не охну». Действия императора, врагов Кутузова отнимали силы и время.

Возможно, будет полезно почитать:

• История происхождения человека ;
• Себестоимость продукции на предприятии ;
• Каковы причины мужского бесплодия? ;
• Препараты, которые вызывают галлюцинации ;
• Презентация на тему иван калита Дань для Золотой Орды ;
• Когда ставить памятник после похорон? ;
• Рецепт приготовления вкусной гречки на гарнир Гречка гарнир что добавить для пикантности ;
• Печенье «Олимпийский мишка ;